Если Вы стали свидетелем аварии, пожара, необычного погодного явления, провала дороги или прорыва теплотрассы, сообщите об этом в ленте народных новостей. Загружайте фотографии через специальную форму.
Рекламный баннер 990x90px ban1
24 августа - день памяти преподобного подвижника Иоанна Святогорского (Крюкова)
24 августа - день памяти преподобного подвижника Иоанна Святогорского (Крюкова)
***
Родиною затворника был город Курск. Родился он в 1795 г. в многодетной мещанской семье Крюковых, которая состояла из главы семейства — Степана Петровича Крюкова, его благоверной супруги, Елены Ивановны, и восьмерых их детей. Тихо и безвестно прошло его детство в семье родной, среди трудов и лишений.
С семилетнего возраста ощутился уже в нем залог вышняго звания к исканию «единаго на потребу» спасения души.Угнетенные бедностью родители... поспешили отдать его в научение работать печные изразцы...Однажды собрались на улице дети-подростки, в числе коих находился и Иван Крюков, будущий затворник; один из сверстников его, Семен Мошнин, начал рассказывать о своем дяде [преподобном Серафиме Саровском (в миру Прохоре Мошнине) — Сост.], который жил в монастыре и спасался в затворе. Рассказ этот глубоко запал в душу Крюкова; он несколько раз принимался расспрашивать своего товарища о жизни и подвигах его дяди, восклицая: «Ох, хорошо так жить, хорошо жить и спасаться!» С этого времени мысль о монашестве составляла заветную мечту мальчика; спасти свою душу было единственным желанием его еще в столь ранние годы. Не достигнув еще девятилетняго возраста, начал он просить родителей своих отдать его в обучение грамоте, но просьбе этой суждено было испытать суровый отказ. Угнетенные бедностию родители находили излишним желание сына, видели в нем стремление к праздности и вместо школы поспешили отдать его в научение работать печные изразцы к хозяину строгому и суровому, с которым заключили форменное условие на бумаге. Условием этим мальчик отдавался на 7-мь лет в полное распоряжение хозяина-мастера. Семь лет провел Крюков в плаче и слезах, терпел и крепился духом, утешаясь надеждою на Бога и лучшие времена. Вскоре затем родители начали предлагать ему вступить в брак; предложение это сперва весьма опечалило целомудреннаго юношу, лелеявшего заветную мечту о монашеской жизни; но положение престарелых родителей, выдавших дочерей своих в замужество и оставшихся в одиночестве, причем мать его, по болезненности своей, не способна была уже исправлять сама работы по домашнему хозяйству, понудило добраго и послушнаго сына покориться их желанию и вступить в брак. Отличаясь трезвой и благочестивой жизнью, Крюков стал искуссным мастером, открыл отдельно от хозяина своего фабрику изразцовых лепных печей и других подобных произведений, исполнял значительные подряды по этой части и получал весьма хороший прибыток. Кроме того, имел он два постоялых двора для проезжающих и гостиницу, которые тоже приносили ему порядочный доход. Таким образом, вел он дела свои в отличном порядке 9 лет. И вот пришло то время, когда промыслом Божиим желанию этому суждено было осуществиться: супруга его умерла, он остался бездетен; вскоре затем похоронил он и престарелаго своего родителя, после котораго на его попечении осталась одна болезненная старуха-мать. Сестры его были в замужестве и жили отдельно; к ним желал он приютить свою мать, обеспечив ее средствами к жизни, сам же немедленно хотел оставить суету мирскую и удалиться в монастырь. «Слава тебе, Христе Боже, — восклицал он от глубины боголюбиваго своего сердца. — Слава Тебе, Милосердому, что освобождаешь меня, наконец, от сей мирской суеты! Велико Твое, Господи, ко мне милосердие, что вспомнил меня недостойнаго и не попустил меня до конца погрязнуть в заботах житейских».
«Бог с тобою, отпущу я тебя в монастырь, иди с Богом и молись там за меня». Обрадованный сын поклонился в ноги матери, благодарил Господа за умягчение ея сердца и весь тот день провел в радости духовной. Мать его имела довольное количество икон в своем доме. Минув дорогия, богатоукрашенныя иконы, сын избрал в благословение себе медный литой крест, которым и благословила его мать. Крест этот был с тех пор неизменным спутником его жизни: он носил его всегда на груди, на толстой и тяжелой железной цепи. Нужно сказать, что в то же время сделал он себе из толстаго шиннаго железа вериги, состоявшия из пояса и наплечников, весившия около полпуда, которыя, возложив на себя для усмирения и умерщвления своей плоти, носил затем постоянно.
Он оставил навсегда дом свой 1833 года 30 июня, имея от роду 38 лет и 5 месяцев. С посохом странника направился он сперва в Киев помолиться и поклониться святым мощам Киево-Печерских чудотворцев, поговел в Лавре Печерской и, по совету духовника, решился избрать местом подвигов своих Глинскую Богородицкую пустынь Курской епархии, куда и отправился из Киева. Там он принял монашеский постриг в мантию с именем Иоанникий. Одиннадцать лет провел он в Глинской пустыни, преуспел в ней духовно, приобрел навык к великим подвигам и трудам и, как воин Христов, во всеоружии преподобия и святыни перешел в Святогорский монастырь (Святыя Горы, ныне - Святогорская Лавра в Донецкой Народной Республике) обновить древние подвиги тамошних прежних подвижников. Там он прожил до старости, до самой кончины. 17 лет из них - в затворе. Все убранство келии составлял деревянный открытый гроб с большим надмогильным деревянным крестом у изголовья, на котором написан распятый Господь; в гробе немного соломы и убогое возглавие, и в таком виде служил он ложем успокоения затворнику, претружденному подвигом бдения молитвеннаго. Вот все успокоение, которое дозволял себе подвижник; затем небольшой aналой у святых икон, деревянный обрубок, служивший вместо стула, кувшин для воды, горнец для пищи, нагорный тулуп, ветхая мантия с eпитрахилью и неугасаемая лампада — удовлетворяли все жизненныя потребности затворника; да еще неизменныя его тяжелыя железныя вериги и жесткая власяница, которыя носил он на своем теле и которыя сами составляли немалое испытание своею тяжестию и остротою. Правило молитвенное совершал он следующее: в сутки полагал 700 поклонов земных, 100 поясных, произносил молитв Иисусовых 5000, Богородичных 1000, читал акафисты Сладчайшему Иисусу, Богоматери и Страстям Христовым, помянник с именами живых и усопших по запискам, подаваемым от благотворителей обители и других усердствующих. Первый год, впрочем, почти безвыходно пребыл он в затворе, выходя в пещерную церковь только однажды в месяц для причащения Святых Таин, которые принимал в алтаре, куда приходил особым ходом, не показываясь народу. Прожив год и шесть месяцев в неисходном затворе, иеромонах Иоанникий пострижен был в 1852 году, 29 августа, в схиму и наименован Иоанном. Пять лет провел затворник в холодной келии, в неисходном затворе, но не мог выдерживать более ея холодной атмосферы: у него от холода и сырости начали делаться судороги в ногах, вследствие чего настоятель разрешил устроить в его келии печь, затем самая строгость затвора была для него несколько ослаблена: он еженедельно, по вторникам, начал выходить из келии своей в Предтеченскую церковь, где выслушивал Божественную литургию в алтаре, приобщался Святых Таин и, по отпусте литургии, выходил иногда на порог алтарных дверей, чтобы преподать благословение жаждавшему видеть его народу. В келии своей он был очень неприхотлив, не терпел лишних ненужных вещей, довольствовался самым необходимым. Однажды замечен был двумя посетившими его иноками тяжелый запах в его келии. Они решились о нем спросить старца; он признался им, что вериги его поломались и натерли ему за плечами спину. При осмотре оказалось, что там уже образовалась глубокая язва, в которой роились черви. По настоянию иноков, вериги были сняты с подвижника и снесены в кузницу монастырскую для починки, а язву омыли и приложили к ней целительный пластырь. Впрочем, и после этого старец не переставал носить свои вериги, которыя, после починки, были только обшиты для него кожею, чтобы не так врезывались в его изможденное тело. 17 лет подвизался подвижник Божий в своем затворе. Задолго до кончины своей делал он распоряжения устныя касательно своего погребения, он заповедал, чтобы на гробе его хранились его вериги, об участи которых он очень заботился, чтобы они сохранялись после него и не затерялись.
С начала 1867 года затворник начал весьма оскудевать силами телесными, сильно кашлял, с трудом ходил. С начала августа затворник окончательно ослабел, слег в свой гроб и с трудом мог уже с него подниматься. Долго не соглашался подвижник на увещания настоятеля переселиться на больницу и вынудил настоятеля напомнить ему обет, данный им предместнику его: при первом требовании настоятеля оказать послушание и оставить затвор, и старец более не прекословил, мирно переселился на больницу, в приготовленную для него келию, где начальник больницы иеромонах Паисий окружил его тщательным присмотром и сыновней любовью. Недолго суждено было затворнику прожить на больнице: всего 8 дней прожил он там в крайнем ослаблении, по большей части лежа на одре, то с открытыми, то с закрытыми глазами, но и лежа не оставлял молитвеннаго подвига, молился Иисусовой молитвою непрестанно. В это время не без труда сняты были с него тяжкия вериги и поставлены тут же при нем, снят был с него и медный крест и поставили у святых икон в его келии. К вечеру 11 августа 1867 года наступила темная громовая туча, с сильной бурею, молниею и громом. В 5 часов 30 минут пополудни отделилась душа его от тела. Шумевшая буря и гроза, вслед за кончиною затворника, сменилась тишиною и благорастворенностью освеженнаго дождем воздуха.
***
Родиною затворника был город Курск. Родился он в 1795 г. в многодетной мещанской семье Крюковых, которая состояла из главы семейства — Степана Петровича Крюкова, его благоверной супруги, Елены Ивановны, и восьмерых их детей. Тихо и безвестно прошло его детство в семье родной, среди трудов и лишений.
С семилетнего возраста ощутился уже в нем залог вышняго звания к исканию «единаго на потребу» спасения души.Угнетенные бедностью родители... поспешили отдать его в научение работать печные изразцы...Однажды собрались на улице дети-подростки, в числе коих находился и Иван Крюков, будущий затворник; один из сверстников его, Семен Мошнин, начал рассказывать о своем дяде [преподобном Серафиме Саровском (в миру Прохоре Мошнине) — Сост.], который жил в монастыре и спасался в затворе. Рассказ этот глубоко запал в душу Крюкова; он несколько раз принимался расспрашивать своего товарища о жизни и подвигах его дяди, восклицая: «Ох, хорошо так жить, хорошо жить и спасаться!» С этого времени мысль о монашестве составляла заветную мечту мальчика; спасти свою душу было единственным желанием его еще в столь ранние годы. Не достигнув еще девятилетняго возраста, начал он просить родителей своих отдать его в обучение грамоте, но просьбе этой суждено было испытать суровый отказ. Угнетенные бедностию родители находили излишним желание сына, видели в нем стремление к праздности и вместо школы поспешили отдать его в научение работать печные изразцы к хозяину строгому и суровому, с которым заключили форменное условие на бумаге. Условием этим мальчик отдавался на 7-мь лет в полное распоряжение хозяина-мастера. Семь лет провел Крюков в плаче и слезах, терпел и крепился духом, утешаясь надеждою на Бога и лучшие времена. Вскоре затем родители начали предлагать ему вступить в брак; предложение это сперва весьма опечалило целомудреннаго юношу, лелеявшего заветную мечту о монашеской жизни; но положение престарелых родителей, выдавших дочерей своих в замужество и оставшихся в одиночестве, причем мать его, по болезненности своей, не способна была уже исправлять сама работы по домашнему хозяйству, понудило добраго и послушнаго сына покориться их желанию и вступить в брак. Отличаясь трезвой и благочестивой жизнью, Крюков стал искуссным мастером, открыл отдельно от хозяина своего фабрику изразцовых лепных печей и других подобных произведений, исполнял значительные подряды по этой части и получал весьма хороший прибыток. Кроме того, имел он два постоялых двора для проезжающих и гостиницу, которые тоже приносили ему порядочный доход. Таким образом, вел он дела свои в отличном порядке 9 лет. И вот пришло то время, когда промыслом Божиим желанию этому суждено было осуществиться: супруга его умерла, он остался бездетен; вскоре затем похоронил он и престарелаго своего родителя, после котораго на его попечении осталась одна болезненная старуха-мать. Сестры его были в замужестве и жили отдельно; к ним желал он приютить свою мать, обеспечив ее средствами к жизни, сам же немедленно хотел оставить суету мирскую и удалиться в монастырь. «Слава тебе, Христе Боже, — восклицал он от глубины боголюбиваго своего сердца. — Слава Тебе, Милосердому, что освобождаешь меня, наконец, от сей мирской суеты! Велико Твое, Господи, ко мне милосердие, что вспомнил меня недостойнаго и не попустил меня до конца погрязнуть в заботах житейских».
«Бог с тобою, отпущу я тебя в монастырь, иди с Богом и молись там за меня». Обрадованный сын поклонился в ноги матери, благодарил Господа за умягчение ея сердца и весь тот день провел в радости духовной. Мать его имела довольное количество икон в своем доме. Минув дорогия, богатоукрашенныя иконы, сын избрал в благословение себе медный литой крест, которым и благословила его мать. Крест этот был с тех пор неизменным спутником его жизни: он носил его всегда на груди, на толстой и тяжелой железной цепи. Нужно сказать, что в то же время сделал он себе из толстаго шиннаго железа вериги, состоявшия из пояса и наплечников, весившия около полпуда, которыя, возложив на себя для усмирения и умерщвления своей плоти, носил затем постоянно.
Он оставил навсегда дом свой 1833 года 30 июня, имея от роду 38 лет и 5 месяцев. С посохом странника направился он сперва в Киев помолиться и поклониться святым мощам Киево-Печерских чудотворцев, поговел в Лавре Печерской и, по совету духовника, решился избрать местом подвигов своих Глинскую Богородицкую пустынь Курской епархии, куда и отправился из Киева. Там он принял монашеский постриг в мантию с именем Иоанникий. Одиннадцать лет провел он в Глинской пустыни, преуспел в ней духовно, приобрел навык к великим подвигам и трудам и, как воин Христов, во всеоружии преподобия и святыни перешел в Святогорский монастырь (Святыя Горы, ныне - Святогорская Лавра в Донецкой Народной Республике) обновить древние подвиги тамошних прежних подвижников. Там он прожил до старости, до самой кончины. 17 лет из них - в затворе. Все убранство келии составлял деревянный открытый гроб с большим надмогильным деревянным крестом у изголовья, на котором написан распятый Господь; в гробе немного соломы и убогое возглавие, и в таком виде служил он ложем успокоения затворнику, претружденному подвигом бдения молитвеннаго. Вот все успокоение, которое дозволял себе подвижник; затем небольшой aналой у святых икон, деревянный обрубок, служивший вместо стула, кувшин для воды, горнец для пищи, нагорный тулуп, ветхая мантия с eпитрахилью и неугасаемая лампада — удовлетворяли все жизненныя потребности затворника; да еще неизменныя его тяжелыя железныя вериги и жесткая власяница, которыя носил он на своем теле и которыя сами составляли немалое испытание своею тяжестию и остротою. Правило молитвенное совершал он следующее: в сутки полагал 700 поклонов земных, 100 поясных, произносил молитв Иисусовых 5000, Богородичных 1000, читал акафисты Сладчайшему Иисусу, Богоматери и Страстям Христовым, помянник с именами живых и усопших по запискам, подаваемым от благотворителей обители и других усердствующих. Первый год, впрочем, почти безвыходно пребыл он в затворе, выходя в пещерную церковь только однажды в месяц для причащения Святых Таин, которые принимал в алтаре, куда приходил особым ходом, не показываясь народу. Прожив год и шесть месяцев в неисходном затворе, иеромонах Иоанникий пострижен был в 1852 году, 29 августа, в схиму и наименован Иоанном. Пять лет провел затворник в холодной келии, в неисходном затворе, но не мог выдерживать более ея холодной атмосферы: у него от холода и сырости начали делаться судороги в ногах, вследствие чего настоятель разрешил устроить в его келии печь, затем самая строгость затвора была для него несколько ослаблена: он еженедельно, по вторникам, начал выходить из келии своей в Предтеченскую церковь, где выслушивал Божественную литургию в алтаре, приобщался Святых Таин и, по отпусте литургии, выходил иногда на порог алтарных дверей, чтобы преподать благословение жаждавшему видеть его народу. В келии своей он был очень неприхотлив, не терпел лишних ненужных вещей, довольствовался самым необходимым. Однажды замечен был двумя посетившими его иноками тяжелый запах в его келии. Они решились о нем спросить старца; он признался им, что вериги его поломались и натерли ему за плечами спину. При осмотре оказалось, что там уже образовалась глубокая язва, в которой роились черви. По настоянию иноков, вериги были сняты с подвижника и снесены в кузницу монастырскую для починки, а язву омыли и приложили к ней целительный пластырь. Впрочем, и после этого старец не переставал носить свои вериги, которыя, после починки, были только обшиты для него кожею, чтобы не так врезывались в его изможденное тело. 17 лет подвизался подвижник Божий в своем затворе. Задолго до кончины своей делал он распоряжения устныя касательно своего погребения, он заповедал, чтобы на гробе его хранились его вериги, об участи которых он очень заботился, чтобы они сохранялись после него и не затерялись.
С начала 1867 года затворник начал весьма оскудевать силами телесными, сильно кашлял, с трудом ходил. С начала августа затворник окончательно ослабел, слег в свой гроб и с трудом мог уже с него подниматься. Долго не соглашался подвижник на увещания настоятеля переселиться на больницу и вынудил настоятеля напомнить ему обет, данный им предместнику его: при первом требовании настоятеля оказать послушание и оставить затвор, и старец более не прекословил, мирно переселился на больницу, в приготовленную для него келию, где начальник больницы иеромонах Паисий окружил его тщательным присмотром и сыновней любовью. Недолго суждено было затворнику прожить на больнице: всего 8 дней прожил он там в крайнем ослаблении, по большей части лежа на одре, то с открытыми, то с закрытыми глазами, но и лежа не оставлял молитвеннаго подвига, молился Иисусовой молитвою непрестанно. В это время не без труда сняты были с него тяжкия вериги и поставлены тут же при нем, снят был с него и медный крест и поставили у святых икон в его келии. К вечеру 11 августа 1867 года наступила темная громовая туча, с сильной бурею, молниею и громом. В 5 часов 30 минут пополудни отделилась душа его от тела. Шумевшая буря и гроза, вслед за кончиною затворника, сменилась тишиною и благорастворенностью освеженнаго дождем воздуха.
109561
Поделитесь новостями с жителями города
Полезные ресурсы
Разработка -
Оставить сообщение: